https://100lives.com/ru/stories/detail/regular/6931/-
В 1915 ГОДУ ЕГО ПРАДЕД БЫЛ РЕБЕНКОМ И СПАС ЕГО СЛУЧАЙ – КОГДА НАЧАЛАСЬ
РЕЗНЯ, ДЕТИ ИГРАЛИ НА ЧЕРДАКЕ И ИХ ПРОСТО НЕ ИСКАЛИ. СЕМЬЯ ЖЕ ПРАБАБУШКИ УСПЕЛА
ВЫЕХАТЬ В БОЛГАРИЮ ЗА НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ ДО НАЧАЛА ГОНЕНИЙ. ВСТРЕТИЛИСЬ И ПОЖЕНИЛИ
ОНИ В БОЛГАРИИ, А ПОЗЖЕ ПЕРЕЕХАЛИ В УЖЕ СОВЕТСКУЮ АРМЕНИЮ. ВАГАН ЕГИАЗАРЯН,
ПРЕЗИДЕНТ АРМЯНСКОГО ОБЩЕСТВЕННОГО ДВИЖЕНИЯ «ЗАРГАЦУМ», РАССКАЗЫВАЕТ ИСТОРИЮ
СВОЕЙ СЕМЬИ, ВСПОМИНАЕТ ТЕХ, КТО ПОГИБ, И ТЕХ, КТО СМОГ ВЫЖИТЬ:
Армения никуда не исчезнет с географических
карт. Точно так же, как не исчезнет с карт и Турция. Мы соседи, и мы обречены
на примирение – рано или поздно это случится. Я уверен, что когда-нибудь
турецкое общество найдет в себе силы признать факт Геноцида армян.
Мои предки со стороны матери жили в Османской Турции, в городе Измит, что
на берегу Мраморного моря. В тот день, когда началась резня, прадед Григор и
его брат Карапет играли на чердаке. Это спасло их от смерти, но не от того, что
они увидели: сквозь щели они наблюдали, как в дом ворвались солдаты, как
убивали их родителей, бабушку, дедушку. Мальчики боялись выходить на улицу и
только, когда после ухода солдат прибежали соседи, они рискнули покинуть свое
убежище. Братьев спрятали и заботились о них, пока не выпала возможность морем
отправить их в Афины, где в то время было много беженцев-армян, спасавшихся от
Геноцида. Какая-то благотворительная организация взяла мальчиков под опеку и
записала как Айоцянов, поскольку они не вспомнили даже своей фамилии.
Я не знаю имен и национальностей тех, кто спас моего прадеда и его брата, и
не отрицаю того факта, что они могли быть турками. Здесь важно другое: в те
дни, когда мир был переполнен злобой, ненавистью и страхом, нашлись люди,
которые не испугались. Они протянули руку помощи двум маленьким мальчикам .
Дальше было почти как в кино. Братья выросли, переехали жить в Болгарское
Царство, в город Ямбол. Там Григор встретил мою прабабушку Мари Даматян, из
богатой армянской семьи. Они тоже были беженцами, но до Геноцида долгое время
жили в Бандырме, а потом в Стамбуле, где владели несколькими фабриками. Семья
Мари успела выехать в Болгарию за несколько дней до начала резни в 1915 году.
Другие родственники то ли не успели, то ли не захотели бросать имущество, то ли
не особо верили в грозящую им опасность, а потому остались. Многие из них были
убиты у себя дома, остальных подвергли так называемой «мирной депортации» –
отправили в пустыни Месопотамии пешком, без еды и без воды. Среди них была
двоюродная сестра моей прабабушки – Лусабер, очень красивая девушка.
БОЛЬШИНСТВО «МИРНО
ДЕПОРТИРОВАННЫХ» УМЕРЛО В ДОРОГЕ.
Лусабер же дошла до современного северного Ирака. Там, во время одной из
стоянок неподалеку от города Сулеймания, солдаты-охранники продали ее, в прямом
смысле этого слова, одному арабу. Дальше ее следы теряются. А буквально через
несколько дней практически всех, кто шел в этом караване, солдаты
перебили.
Семья Мари вывезла с собой кое-какие сбережения, на которые впоследствии
они открыли сеть парикмахерских и жили вполне безбедно. Во многом именно
поэтому Акоп и Тагуи долго не соглашались отдавать дочь за прадеда, ведь он был
беден. Но в то время в Ямболе был не особо богатый выбор на женихов, тем более,
что родители хотели выдать Мари замуж только за армянина. В конце концов,
Григор и Мари все-таки поженились. Они активно участвовали в работе комитета
помощи Армении, воевали против фашистов в составе партизанского отряда во время
Второй мировой войны, а в 1946 году переехали в Советскую Армению – на
свою историческую родину.
Как-то на международном военно-музыкальном фестивале «Спасская башня» я
сопровождал делегацию из Армении и мне удалось пообщаться с турками из
изниковского оркестра «Мехтер» и небольшого ансамбля танцоров. Разговор зашел о
предках.
Я РАССКАЗАЛ, ЧТО МОИ ПРАДЕД С
ПРАБАБУШКОЙ ИЗ ОСМАНСКОЙ ТУРЦИИ.
«Они жили там до Геноцида армян», – заметил я и сделал паузу,
дожидаясь пока один из музыкантов, взявший на себя роль переводчика, переведет
мои слова, однако тот заявил, что не знает, как на турецком сказать «Геноцид».
Я немного знал турецкий язык – спасибо университету, – потому подсказал
ему слово «soykırım». Я несколько раз повторил его, так что неудобную тему
нашей беседы скрыть было уже невозможно.
Тогда я рассказал музыкантам
про Григора, Карапета и Мари. После этого некоторые турки перестали со мной
общаться. Но среди них были и такие, кто стал дружелюбней и общительней, они
сопереживали и, судя по глазам, сожалели о содеянном их предками преступлении.
И вот это меня по-настоящему обрадовало.
Статья была написана на основе следующего материала: http://vahanyeghiazaryan.blogspot.ru/2014/09/the-history-of-my-family.html